Островский Александр Николаевич. Лес
Буланов. Извините.
Несчастливцев. Ну, извиняю.
Буланов. Не меня; Раиса Павловна просит извинения. Она не может вас
принять; она не совсем здорова и чувствует, что посещения и разные гости,
хотя бы даже и родные, ей теперь очень в тягость.
Несчастливцев. Она меня гонит? Но за что же?
Буланов. Это до меня не касается. Вообще она просит вас освободить ее
от вашего присутствия, которое ее расстраивает.
Несчастливцев. Ну, что делать! Я ее любил, я ее считал вместо матери.
(Отирает слезу.) Что ж такое, что я актер? Всякий обязан делать, что умеет.
Я ведь не разбойник, я честным, тяжелым трудом добываю хлеб свой. Я не
милостыню пришел просить у нее, а теплого слова. Обидно!.. О, женщины! Если
уж ей хотелось обидеть меня, неужели она хуже тебя никого не нашла?
Буланов (горячо). Послушайте, милостивый государь!
Несчастливцев. О, боже мой! Он разговаривает! Слушай, ты, гимназист,
школьник, ученик приходского училища! Из уважения к этому дому я тебя милую,
но если ты мне в другом месте попадешься...
Буланов. Мы еще посмотрим!
Несчастливцев. Молчи, таблица умножения! Корнелий Непот! Пифагоровы
штаны! Ты выменяй образ моего ангела и молись утром и вечером, чтобы нам не
встретиться. А если где завидишь меня, так беги без оглядки, творя обеты и
молитвы!
Буланов. Да что вы, в самом деле! Вы потише! Раису Павловну беспокоите.
Несчастливцев. Она сама виновата: зачем она посылает ко мне не
человека, а котенка. Нельзя равнодушно разговаривать с котенком.
Буланов. Да, кажется, и не о чем разговаривать.
Несчастливцев. Есть мне о чем говорить или нет, тут твоего ума не
хватит, ты еще не дорос.
Буланов. Если вы желаете что-нибудь сказать Раисе Павловне, скажите
мне, я передам.
Несчастливцев. Да ты что такое? Оруженосец, паж, что ли, Раисы
Павловны? Менестрель? Ну, наконец, скороход, шут? Говори.
Буланов. Что я, это вы после узнаете.
Несчастливцев. Не желаю. Ну, кто бы ты ни был, передай Раисе Павловне,
что я на нее не сержусь, что я желал бы по-родственному проститься; но если
она не хочет, так бог с ней.
Буланов. Хорошо, я скажу-с.
Несчастливцев (заметив коробку, про себя). Ящик здесь, надо это принять
к сведению. Погоди же!
Буланов. Больше ничего-с?
Несчастливцев. Ничего. Прощай, грифель! (Уходит.)
Входит Гурмыжская.
Гурмыжская и Буланов.
Гурмыжская. Ну, уж теперь он сюда больше не заглянет. (Садится у окна.)
А у тебя есть манера, есть тон; я, признаюсь, этого не ожидала.
Буланов (ходит, заложи руки назад). Все зависит, Раиса, от обстановки.
Что я такое был у тебя? Нахлебник, самое фальшивое положение.
... Нет, друг, что тебе смешно, мне кажется жалким и
горестным.
Вольдемар. Ты уж не мизантроп ли? Вот и это мне смешно.
Можно ли ненавидеть все эти обыкновенные явления? Эти контрасты в мире,
эти карикатуры на род человеческий смешны каждому, как ребенку, когда он
смотрит на безобразную горбатенькую куклу, и, право, веселее быть таким
ребенком, чем грустить обо всех людских глупостях.
Леонид. Нет, я не ненавижу людей, но жалею об них. О Вольдемар, если б
я мог зажечь в них хотя одну искру жизни общей, устремить их к общей
деятельности, где забыли бы они свои корыстолюбивые виды, где перевес
имели бы одни качества души, где не ползали бы пред богатым, где бы не
трепетали сильного, но где труд для благо общего был бы единым уровнем
людей, и это благо их единой целью, - о, если б я смог это, я бы всем
пожертвовал, верь, Вольдемар, для этого я бы всем пожертвовал!
Вольдемар. Что за безумная мысль, Леонид. Миллионы людей, какты,
перемрут и все еще не успеют ее исполнить. Прогрустите вы целую жизнь, а
толку мало. Лучше посмеяться и, по крайней мере, прожить весело.
Леонид. Одушевить эту толпу хотя бы на один миг - нет, Вольдемар, не
говори, чтобы это было невозможно. Возьми в пример хотя бы и наш
православный народ: неужели в этих остроумных физиономиях, в этой огромной
способности понимать и производить, в этой оборотливости ума не
заключается достаточных элементов, чтобы созиждить стройное гармоническое
целое, чтобы человечеству показать чудный пример общественной жизни,
выказать его прекрасное назначение?
Верь, Вольдемар, природа недаром разбрасывает дары свои, недаром
обрисовывает отличительные черты на лицах людей; так надежда примиряет
меня с человечеством.
Но ты смеешься, Вольдемар, не сошлись наши души. Оставь меня, поди
смешайся с этой толпою; живи, чтобы смеяться над нею; дай бог тебе с той
же улыбкой окончить жизнь свою.
Весело улыбаясь, пошел Вольдемар, все так же продолжая присматриваться
к лицам проходящих...
| Огарев Николай Платонович
«Толпа»
|
| Александр Николаевич - был знаменитым драматическим писателем
А.Н. Островский и Государственный Академический Малый театр
Русский Шекспир
Островский Александр Николаевич
Все статьи
В чем двойной смысл заглавия драмы А. Н. Островского «Гроза»?
Город Калинов и его обитатели
Значение второстепенных персонажей в драме А. Островского «Гроза»
Быт и нравы «темного царства» в пьесе А. Н. Островского «Гроза»
Идея обреченности «темного царства» в драме «Гроза»
Все рефераты и сочинения
Барстоу Стэн
Никитин Иван Саввич
Лермонтов Михаил Юрьевич
Мельников-Печерский Павел Иванович
Нарежный В. Т.
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |
