Островский Александр Николаевич. Богатые невесты
Юша, твое здоровье начинает меня беспокоить.
Цыплунов. Разве я переменился?
Цыплунова. Да, очень, особенно в последние два-три дня. Нет ли у тебя чего-нибудь такого, о чем бы нужно было поговорить со мной?
Цыплунов. Нет, решительно ничего.
Цыплунова. Ну, не хочешь ли ты послушать, что я тебе скажу?
Цыплунов. Я готов, извольте.
Цыплунова. Ты скучаешь, Юша?
Цыплунов. Да, я не скрою от вас, я скучаю.
Цыплунова. В твои года любят.
Цыплунов (со вздохом). Да, любят, это правда, любят.
Цыплунова. В твои года женятся.
Цыплунов. Да, и женятся.
Цыплунова. И женатые не скучают, им некогда скучать: у них заботы, хлопоты, семейные радости, дети. Кто любит свою жену и детей, тот уж не может скучать.
Цыплунов. Все это правда, совершенная правда.
Цыплунова. Так женись!
Цыплунов. Что вы, что вы? На ком? Разве это возможно?
Цыплунова. Отчего ж невозможно? Значит, пары тебе нет на белом свете, достойных тебя нет? Бедные женщины!
Цыплунов. Может быть, и есть, но где искать их? Я любил не один раз в моей жизни; но вы сами знаете, почему я не женился. Всякий раз моя любовь оканчивалась или горьким разочарованием, или еще хуже, меня просто обманывали.
Цыплунова. И всегда виноват ты сам, потому что ты никогда не даешь себе труда разглядеть хорошенько женщин, которых ты удостоиваешь своей любви, - предполагаешь в них какие-то небывалые добродетели и требуешь от них того, чего в них нет.
Цыплунов. Может быть... но есть еще и другие причины.
Цыплунова. Какие?
Цыплунов. Из уважения к вам, к вашему полу, я бы не желал говорить о них.
Цыплунова. Ах, говори, сделай милость!
Цыплунов. То, что я скажу, очень нехорошо.
Цыплунова. Да говори, говори!
Цыплунов. Быть может, я ошибаюсь, но мне всегда казалось, что женщины отдают явное и очень обидное предпочтение людям нестрогой нравственности и даже иногда порочным перед людьми чистыми. Мало того, к людям совершенно чистым они показывают какую-то ненависть. Извините, мне так кажется.
Цыплунова. И ты думаешь, что сказал что-нибудь очень ужасное про женщин, что-нибудь очень обидное для нас? Так знай же, что женщины совершенно правы в этом случае, - потому что нет более несносных деспотов, как вы, люди чистые.
... Последней весточкой,
отправленной Роупером на Запад, была адресованная мне открытка весьма
загадочного содержания, над которой, не сомневаюсь, наши шифровальщики до
сих пор ломают головы: "Без двух минут четыре. Ликуйте, суки. Загрызли
мученика". Давайте-ка о деле Роупера начистоту. Уверен, что "вариант первый"
не сработает. Роупер ни за что не согласится вернуться. Что прошло, то
прошло--в этом его научное кредо. Он никогда не копается в том, что давно
выброшено на свалку. Если уж он еретик, то придерживается той же ереси, что
и Вы: верит, что жизнь может стать лучше, а человек благороднее. Не мне,
конечно, говорить, что все это чушь собачья. Не мне вообще
философствовать--я всего лишь старший исполнитель.
Я понимаю, сэр, почему для Роупера разработано два варианта: сначала
использовать все доводы и лишь потом силу. В свободе выбора есть
пропагандистская ценность, хотя я-то знаю, какие посулы содержатся в зашитых
у меня в подкладку официальных письмах, полученных из первых рук, знаю, как
эти первые руки призывно машут. А вернись он, и через месяц-другой--суд. И
все же я выполню задание. Для этого превращусь в мистера Себастьяна Джаггера
(на сей раз задубелое лицо бородача для моего паспорта, естественно, не
понадобилось). Итак, Джаггер, эксперт по пишущим машинкам. Кстати, по такому
поводу могли бы окрестить меня Пцук Енгшщзх. Джаггер спустится на берег и в
туалете какого-нибудь ресторана быстро превратится в нечто благообразное,
покрякивающее и до глубины души славянское. Потом, если все пойдет по плану,
такси быстро доставит его к месту, где будет в тот вечер находиться Poупep и
где он будет отрезан от остальных участников научного /syezd' a./ Я предстану
перед ним прежним, до боли знакомым, воскрешая в памяти Роупера не только
отринутый им Запад, но и его самого в прежней, выброшенной на свалку жизни...
| Энтони Бёрджесс
«Трепет намерения» |
| А.Н. Островский и Государственный Академический Малый театр
Островский Александр Николаевич
Русский Шекспир
Александр Николаевич - был знаменитым драматическим писателем
Все статьи
Дикой и Кабаниха — «Самодуры русской жизни»
Дикой и Кабаниха — основные черты самодурства
В чем двойной смысл заглавия драмы А. Н. Островского «Гроза»?
Вызов дикой силе
Жанровое своеобразие драмы «Гроза»
Все сочинения
Барстоу Стэн
Никитин Иван Саввич
Лермонтов Михаил Юрьевич
Мельников-Печерский Павел Иванович
Нарежный В. Т.
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |
