Свои люди - сочтемся — Страница 8
Рисположенский (входя). А я к вам, матушка Аграфена Кондратьевна.
Толконулся было к Самсону Силычу, да занят, вижу; так я думаю: зайду, мол, я
к Аграфене Кондратьевне. Что это, водочка у вас? Я, Аграфена Кондратьевна,
рюмочку выпью. (Пьет.)
Аграфена Кондратьевна. Кушай, батюшко, на здоровье! Садиться милости
просим; как живете-можете?
Рисположенский. Какое уж наше житье! Так, небо коптим, Аграфена
Кондратьевна! Сами знаете: семейство большое, делишки маленькие. А не ропщу,
роптать грех, Аграфена Кондратьевна.
Аграфена Кондратьевна. Уж это, батюшко последнее дело.
Рисположенский. Кто ропщет, значит, тот богу противится, Аграфена
Кондратьевна. Вот какая была история...
Аграфена Кондратьевна. Как тебя звать-то, батюшко? Я все позабываю.
Рисположенский. Сысой Псоич, матушка Аграфена Кондратьевна.
Устинья Наумовна. Как же это так: Псович, серебряный? По-каковски же
это?
Рисположенский. Не умею вам сказать доподлинно; отца звали Псой -- ну,
стало быть, я Псоич и выхожу.
Устинья Наумовна. А Псович, так Псович; что ж, это ничего, и хуже
бывает, бралиянтовый.
Аграфена Кондратьевна. Так какую же ты, Сысой Псович, историю-то хотел
рассказать?
Рисположенский. Так вот, матушка Аграфена Кондратьевна, была история:
не то чтобы притча али сказка какая, а истинное происшествие. Я, Аграфена
Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.)
Аграфена Кондратьевна. Кушай, батюшко, кушай.
Рисположенский (садится). Жил старец, маститый старец... Вот уж я,
матушка, забыл где, а только в стороне такой... необитаемой. Было у него,
сударыня ты моя, двенадцать дочерей -- мал мала меньше. Сам работать не в
силах, жена тоже старуха старая, дети еще малые, а пить-есть надобно. Что
было добра, под старость все прожили, поить, кормить некому! Куда деться с
малыми ребятами? Вот он так думать, эдак думать -- нет, сударыня моя, ничего
уж тут не придумаешь. "Пойду, говорит, я на распутие: не будет ли чего от
доброхотных дателей". День сидит -- бог подаст, другой сидит -- бог подаст;
вот он, матушка, и возроптал.
Аграфена Кондратьевна. А, батюшки!
Рисположенский. Господи, говорит, не мздоимец я, не лихоимец я...
лучше, говорит, на себя руки наложить.
Аграфена Кондратьевна. Ах, батюшко мой! Рисположенский. И бысть ему,
сударыня ты моя, сон в нощи...
Входит Большов.
Те же и Большов.
Большов. А! и ты, барин, здесь! Что это ты тут проповедуешь?
Рисположенский (кланяется). Все ли здоровы, Самсон Силыч?
Устинья Наумовна.
... Она вернулась к пациенту и ощупала его живот. До кишечника кандидоз еще не добрался. Вдруг Клер замерла. Незнакомец свистел. Громко свистел. И весело. Он не был болен. Ни один больной не станет так свистеть в приемной.
Может, это тот, кто украл у нее сумку? Да, конечно, это он. Ведь в кошельке у Клер он обнаружил всего двести франков. Этого оказалось мало. Он видел ее документы, знает, что она врач, и пришел за деньгами, которые она получает за консультации. И теперь ждет, когда она останется одна. Пока старик одевался, Клер приоткрыла ящик стола. И зажала в кулаке холодный баллончик со слезоточивым газом. Положила его в карман.
Вдруг незнакомец перестал свистеть.
Когда Клер, провожая пациента, подошла к двери, человек исчез.
Она прислонилась спиной к двери и глубоко вздохнула. И только тут заметила, что на подушке прямо на виду посередине диванчика лежит сумка, ее сумка, которую у нее украли. Взяли только деньги и кредитную карточку.
Клер отменила слесаря. И приготовилась к приходу следующей больной, с отитом.
Было восемь часов. Как всегда по вечерам, Клер, проводив последнего пациента, задержалась у себя в кабинете. Она разглядывала свою крохотную смотровую комнату, блестящие стальные крепления стола, инструменты и флаконы, аккуратно расставленные и разложенные в стеклянном шкафу. Она села в одно из двух кресел для пациентов и огляделась, как это сделал бы больной, пришедший к ней впервые. Плакаты в рамочках, лампы, книжный шкаф, ковер, все ей здесь нравилось.
Клер закрыла глаза. Она была счастлива. Становилось все холоднее. Скоро гриппов, ангин и бронхитов будет больше и больше.
Осень и зима были ее любимыми временами года.
Квартиру она разделила надвое. Кабинет занимал большую часть, а жила Клер в совсем маленькой комнате.
Дверь между ними была приоткрыта. Клер вздохнула. Мишель уже пришел.
Она оставила его два года назад и жила одна, но виделись они чуть ли не каждый день. И у Мишеля тоже были ключи.
Она вошла бесшумно. Лежа на кровати, он не читал, не смотрел телевизор, даже не спал. Он ничего не делал. Он ждал ее.
Она кашлянула. Увидев ее, он встал и подошел поцеловать. Потом, как всегда, внимательно посмотрел на нее...
| Бернхайм Эмманюэль
«Его жена»
|
| Островский Александр Николаевич
Русский Шекспир
Александр Николаевич - был знаменитым драматическим писателем
А.Н. Островский и Государственный Академический Малый театр
Все статьи
Новаторство А.Н.Островского
Второстепенные персонажи в драме «Гроза»
Быт и нравы «темного царства» в пьесе А. Н. Островского «Гроза»
Дикой и Кабаниха — основные черты самодурства
Был ли выход у Катерины Кабановой?
Все рефераты и сочинения
Барстоу Стэн
Никитин Иван Саввич
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |
